Кругом яблоневого сада в Эзерах были разные деревья. Там был один клен, верно, посаженный дедушкой Йордисом. Весной, когда снег таял, и в жилах дерева начинал течь сок, мой отец Август сверлом просверливал клен, вгонял в дерево щепочку, в нее тонкую прямую веточку, и прикреплял  к ним посудину. 

На другое утро рано я шла в тот край сада смотреть, что там есть. Ах, удивительно, посудина за ночь до краев наполнялась кленовым соком! Я бросалась на коленки прямо на сырую землю и пила из посудины. Сок был очень сладкий. После того я веточку ставила назад, до следующего дня.

В середине двора дедушка Йордис посадил два клена. Когда я, будучи мала, начала ходить, один клен уже был спилен, почти до самой земли, чтобы не мешал ходить.

Второй клен во дворе меня радовал все детство. Ствол клена был очень толст, кора его была зелено-коричневая и как бы изрыта. С этого клена отец никогда не брал сок, жалея дерево. Очень редко, ранней весной я находила одно-другое светло-зеленое маленькое яичко, которое выпало, либо скворчиха-мать выбросила, когда малыши уже вывелись. На одной низкой ветви отец повесил качели. Весной, во время цветения, клен выпускал зеленые дольки, я их расклеивала на две половинки и прикрепляла к своему носу. Ну, у меня был длинный зеленый нос!

Моя мать Минна осенью собирала множество опавших кленовых листьев и нанизывала их на крепкую льняную веревку. Как красивы  были эти красные, желтые, оранжевые, зеленые гирлянды! Когда мать пекла хлебы, под каждую буханку она клала 4 кленовые листа  и вдвигала в печку! Весь двор тогда пах горящими кленовыми листьями и свежим хлебом!

Упавшие листья граблями сгребали в несколько больших куч. Мне нравилось бросаться во весь рост в такую мягкую кучу, валяться, бросаться из одной в другую и от радости вопить. Друг моего детства Билис бегал  лая, и в шутку старался меня укусить.

Когда я вижу клены – чувствую, что они мои родные.

Когда ем в деревенском доме ржаной хлеб, я гляжу, нет ли на исподе красивых мелких прожилок кленового листа. Жаль – нет!